Новости

Родилась 18 июля 1931 года, пенсионер прокуратуры с 1995 года, ветеран труда, член Совета ветеранской организации прокуратуры края.

Проходила службу в органах прокуратуры с августа 1956 года в должностях следователя, помощника прокурора района, прокурора отдела прокуратуры края по надзору за рассмотрением уголовных и гражданских дел в суде, старшего прокурора организационно-контрольного отдела.

Ее стаж включает более 30 лет службы в органах прокуратуры.

За добросовестное отношение к служебным обязанностям, инициативу и достигнутые положительные результаты в работе неоднократно поощрялась приказами Генерального прокурора СССР, прокурора Грузинской ССР, прокурора Алтайского края. Награждена знаком отличия «За верность закону» I степени, медалями «Ветеран труда», «Ветеран прокуратуры», Руденко, «За заслуги перед обществом» .

***

Из ее воспоминаний. Я родилась в городе Барнауле Алтайского края. Проживала с родителями и еще двумя сестрами в небольшом бревенчатом доме по ул. 6-я Алтайская, ныне улица Димитрова. Рядом жили наши бабушки и дедушки. У моих родителей были братья и сестры. Их семьи были многодетными. Все жили дружно. Когда приезжали друг к другу в гости, это был большой праздник с подарками и угощениями (пироги, ягоды, грибы…).

На нашей улице было примерно 26 домов. У каждого дома были огороды, по 10 соток. Заборов тогда не было. Отделяли друг от друга густые заросли крапивы. Улица была песчаная, в основном по ней проезжали на лошадях. Соседи были хорошие. Детей много и все учились в одной школе.

Там, где сейчас находится Дворец спорта, Театр драмы и Администрация края были сплошные пески, и рос кустарник, который весной превращался в вербочки. Там мы играли в прятки и строили целые песочные города. Всегда было много шума, гама. Бегали играть в так называемую «Дунькину рощу» - естественный массив из сосен, который был расположен в районе где сейчас находится политехнический университет и ул. Димитрова.

Также в детстве развлекались бегая качаться на тротуар, так как по всему Ленинскому проспекту были деревянные тротуары, где сломаются, вот там и качались.

До войны родители решили к дому подстроить еще одну комнату. Закуплен был стройматериал. Помогали в этом все наши родственники. Но не успели достроить крышу. Объявили о начале войны. Что стало твориться, трудно передать. Пошли повестки с призывом на фронт. Каждый день были крики и слезы. Пришло горе и в наш дом. Принесли повестку отцу. Позже призвали папиных 4-х братьев. Осталась у него одна 15 летняя сестра сиротой. Родители умерли буквально перед войной. У мамы нас стало четверо. Ни копейки на руках и недостроенный дом.

Папа месяца два находился на обучении военному делу. Учили обращаться с лошадьми, так как он был зачислен в кавалеристы. С учетом создавшегося положения дома, его несколько раз отпускали домой. Он успел немного сделать сени, не было дверей и поправить пристройку к старому дому, где хранились уголь и дрова.

Мама позже стала работать надомницей, шила рукавицы для солдат. Днем она занималась огородом, вечером с нами, а по ночам – выполняла план.

Жилось очень трудно, родственники из деревни редко привозили продукты. В основном это было молоко. Там самим было тяжело.

Когда забрали кого можно было забрать на фронт, улица опустела, и даже мы дети прекратили играть.

Но прошло какое-то время все утихло. Детство есть детство, стали играть в войну.

Мама умела хорошо шить, вязать, вышивать, поэтому с одеждой было как-то нормально. Она все перешивала. Летом шила тряпичные тапочки, а вот осенью и весной приходилось очень тяжело, так как обуви не было, купить было не на что. Обували обувь взрослых, перевязывая ее веревочками.

Жили трудно, особенно хотелось хлеба. За ним мы стояли в очереди вместе с мамой, отходить было нельзя. Если в перекличку не отметишься, ТОО вычеркнут из очереди. Мама сильно страдала за нас, что мы простудимся, не выспимся, не подготовимся к школе. И лишь только зимой, когда были лютые морозы 40 градусов и выше, все возмутились и тогда перекличку стали делать в 10 вечера и в 6 утра. Пока хлеб донесешь до дома, половину съешь, но нас мама за это не ругала.

Но вот стали получать похоронки, получили и мы на 3- х наших дядей. Это было страшное горе для нас, мы их очень любили. Мы были детьми и не понимали, что такое война. Но тут мы как-то сразу повзрослели и стали понимать, что на войне убивают. Маму мы часто заставали в слезах, и она всегда говорила нам, что это то от лука, то соринка в глаз попала.

Но жизнь шла вперед, я училась в 3-4 классах. Наша учительница была симпатичной и замечательной женщиной. У нее было двое малолетних детей и муж пропал на фронте без вести, но свое горе она не переносила на нас, она была с нами веселой. Как только приходили в школу она всегда говорила: «Ребята учитесь хорошо, этим будете помогать отцам, братьям на фронте. Сегодня они опять погнали врагов назад». И мы ей верили.

Она руководила художественной самодеятельностью и водила нас выступать в госпиталь. Те кто мог нам аплодировали и кричали нам «Молодцы!». И мы гордились и радовались этому. Часто после самодеятельности раненные нас подзывали к себе, обнимали, плакали и целовали.

Летом наши начальные классы возили в Научный городок для прополки овощей, гречихи. Там мы жили в бараках, спали на деревянных топчанах покрытых соломой. Нас там кормили, а каждое воскресенье возили домой, чтобы помыться и привести в порядок волосы. Тогда была большая вшивость, чесотка.

Где-то в 4-м классе я была командиром Тимуровской команды. Нас было по пять мальчиков и пять девочек. Помню, что нас закрепили по уходу за женщиной, женой военнослужащего. Проживала она в офицерском доме по проспекту Ленина. Она сильно болела и не могла вставать, а у нее было двое малолетних детей 2 и 4 года. В их комнате стояла какая-то высокая печь. У каждого из нас было свое здание. Мальчики заготавливали дрова и растапливали печь. Я мыла детей, Таня Фефелова варила им супы и кашу. Гера Попова и Галя Соловьева мыли пол и помогали мыть детей. Из мальчиков помню только Володю Старченко и Рому Усатого эвакуированного из Ленинграда. Я помню, что он очень хорошо играл на скрипке, чем оживлял нашу художественную самодеятельность.

В начале 1943 года отец вернулся с фронта. Он был на Ленинградском фронте. Многие погибли. Чтобы выжить ели умерших лошадей. После освобождения всех отправили домой. Солдаты были истощены.

Когда папа приехал, мы его не узнали, просто были кости обтянутые кожей. Он пришел домой где-то часов в 11 ночи, а спать легли к утру. Это была незабываемая встреча. Он плакал, обнимал, целовал, смеялся, от того, что все-таки врага прогнали, что он живой, раз видит детей, жену, и даже не верил, что это случилось.

Когда он снял рубашку, господи, как мы испугались. Все его тело было в каких-то красно-синих полосах, в шрамах и нарывах от мелких ранений пулями. Через 4 дня все это воспалилось и загноилось. На тележке мы его увезли в госпиталь, где он прошел лечение. Побыв два месяца дома у него случился разрыв язвы желудка и он вновь попадает в больницу на операционный стол.

Несмотря на тяжелое время жизни, все и взрослые, и дети ждали конца войны. И какое было счастье, когда объявили, что война закончилась нашей Победой! Все жители улицы собрались и плакали от радости. В этот день многие получили похоронки и их слезы были от горя. Этот день я никогда не забуду, как не забуду тех, кто погиб.

Почти все 12 лет после возвращения с фронта отец лечился в госпитале. Он был инвалидом войны 1 группы. У него началась страшная болезнь - спонтанная гангрена. На одной ноге ему дважды проводили ампутацию. На второй не успели, он умер. Это был 1955 год.

Мы всегда были благодарны своим родителям, которые, несмотря на трудности и бедность жизни помогли нам получить образование и стать достойными людьми нашего общества.

Помощник прокурора края по пенсионному обеспечению Ольга Дорохова